Попасть в десятку

Заметки врача-гомеопата
Т.Д. Попова
(ЧАСТЬ 1)

Даты склоняют нас к раздумьям и к подведению итогов. Четверть века назад я начала работать в гомеопатии. Двадцать пять лет я занимаюсь этой необыкновенной терапией, наблюдаю результаты — и нахожусь в состоянии постоянного восхищения.

Сначала хорошие результаты воспринимались бездумно, с детской щенячьей радостью: прогнозы многих болезненных состояний были мне неведомы, и успехи в трудных случаях воспринимались как должное. Понимание настало позже.

Надобно сказать, что вся гомеопатия, будучи непростой терапевтической системой, имеет единый принцип назначения лекарств — принцип подобия. А его следствие — это применение веществ в малых дозах.

ПРИНЦИП ПОДОБИЯ
Смысл его заключается в том, что врачи-гомеопаты назначают для лечения малые дозы тех самых лекарственных веществ, которые в больших дозах вызывают у чувствительного здорового человека сходные симптомы. Например: репчатый лук, когда мы его едим, может вызывать жжение, слезоточение, боли в животе; в виде гомеопатического препарата он способен снимать те же явления — скажем, при сезонном катаре. Яды змей поражают сердечно-сосуди стую и кроветворную системы, а в малых дозах могут быть полезными при гипертонической болезни и капилляротокси- козе. Свинец вызывает невриты, он же их лечит.

В характеристиках лекарств, которыми мы пользуемся, непременно есть сведения, во-первых, о реакции организма на вещество в большой дозе и, во-вторых, об особенностях телосложения, конституции тех людей, у которых эти реакции наиболее выражены. В конце концов, лук вреден далеко не всем, и к ядам змей или свинцу у людей разная чувствительность.

Гомеопат, подбирающий лекарство, сопоставляет симптомы заболевания с лекарственными характеристиками, которые составляют специальное гомеопатическое лекарствоведение. В начале своей врачебной работы я заучивала их наизусть и жила, как омела на дереве, за счет знаний, добытых и осмысленных предыдущими поколениями гомеопатов. Но за явными успехами следовали столь же очевидные промахи, даже в случаях, которые казались понятными, более того, похожими на те, что ранее приносили удачу. Пришлось учиться снова — наблюдать, систематизировать, размышлять над прогнозами. Только соединение знаний чисто гомеопатических с общемедицинскими (и, кстати, многими иными) может сделать так, что чудо исцеления станет повтори- мым, а значит, предсказуемым и доказуемым и назначение лекарств будет сознательным актом, а не простой примеркой того или иного вещества к тем или иным симптомам. В гомеопатии (а разве только в ней?) простая подгонка «симптом — лекарство» или даже «болезнь — лекарство» — это второй сорт, а первый — «больной — лекарство».

КОНАН ДОЙЛ БЫЛ ВРАЧОМ
Приняв закон подобия, я многие годы ищу способы целенаправленного врачевания. Круг поисков расширяется, и они становятся все более увлекательными, будто в рассказах о Шерлоке Холмсе. Уверена, что врачебное мышление сыграло немалую роль в творчестве Конан Дойла.

И при постановке диагноза, и при назначении лечения врачи часто ищут аналогии. Каждый врач знает легенду о законе парности случаев: редкое заболевание, трудный больной заставляет вспоминать, был ли подобный случай в практике, какова была врачебная практика, какой она принесла результат. Не свои, соседние, может быть, и далекие области знаний как нельзя лучше возбуждают нашу мысль, помогают ей прокладывать нетрафаретные пути.

Однажды студент-медик спросил у меня, что почитать по гомеопатии, кроме нескольких известных ему руководств. Мой ответ — научно-популярную лите-' ратуру, желательно разнообразную,— показался ему шуткой.

Знания в любых областях человеческой деятельности, будь то наука, искусство или даже ремесло, делают врача лучшим специалистом. Выдающийся терапевт академик Н.Д.Стражеско интересовался, смотрели ли его младшие коллеги мхатовские спектакли. Искусство во всех его проявлениях может питать врачевание.

На собственном опыте убедилась, как изобразительное искусство научает видеть человеческое тело, разгадывать взаимосвязь психики и сомы. Из всех жанров меня более всего привлекает портрет. Особенно интересны портреты тех, о ком я знаю что-либо или с кем знакома. Художник фиксирует характерное, не замечаемое большинством людей, он часто гипертрофирует, что вызывает мысли о патологии, а патология — это уже поле моей профессиональной деятельности. Полотна Гогена, Пикассо, Гуттузо помогают, например, лучше понимать показания к таким гомеопатическим препаратам, как фтористый, углекислый или фосфорнокислый кальций, платина, биптизия, потому что для фтористого кальция показана диспластичность, асимметрия костного скелета, для углекислого — «округлый гигантизм», для фосфорнокислого — вытянутость, грациозность форм; платина лучше действует на высокомерных, заносчивых людей, а биптизию прописывают при лихорадочных состояниях. Художник научает врача видеть эти особенности в своих пациентах, а значит, быстрее помогать им.

Редкий спектакль — разве что совсем плохой — не бывает для меня полезным в профессиональном отношении. Особенно люблю Шекспира, он очень щедр. Так ярки и логичны характеры его героев, что невольно хочется прописать Офелии фосфорную кислоту, леди Макбет — чилибуху, а Отелло — какой-нибудь препарат ртути.

Постижению характера человека помогает и музыка: любовь к ней не случайна, пристрастия к той или иной музыке соответствуют каким-то особенностям человека, а это облегчает разгадывание патологии. «Натриевые» субъекты, к примеру, приходят в экстаз или плачут от классической музыки, а джаз их только утомляет.

СВЕТСКИЙ РАЗГОВОР
Врачу-гомеопату полезен разговор не только о болезни. Как-то после нескольких неудачных назначений мне удалось все же помочь пациенту, когда я услыхала его рассказ о том, с каким вожделением в один из военных годов он смотрел на скелет селедки, валявшийся под забором. Любовь к соленому — показание для одного из гомеопатических препаратов. Можно бы просто спросить об этом — любите или не любите? — но не всегда догадаешься спросить. Непринужденная беседа и спокойное наблюдение — прекрасные источники для профессиональных размышлений.

Как-то я осматривала четырехлетнего ребенка с температурой под сорок. Источник лихорадки был неясен — никаких болезненных явлений. Наблюдая за малышом, я заметила, что он все время старается сесть на подушку. Зачем? «Как ты не понимаешь,— ответил он,— мне же больно сидеть». В ягодичной складке оказался малюсенький прыщик — головка созревающего абсцесса...

Врачебная наблюдательность приходит с опытом и постепенно формирует врачебную интуицию, порою так поражающую не только пациента, но и начинающего врача.

Вот впечатление от одной из консультаций моего отца, тоже врача-гомеопата. На приеме — сорокалетняя женщина, только что выписанная из больницы с банальными диагнозами: хронический холецистит, колит, неврастенический синдром. Ее болезненный облик и жалобы казались мне более серьезными, но понять, где кроется беда, я не могла. Быстрота, с которой отец обнаружил опухоль придатков матки, меня потрясла; обследование в стационаре подтвердило диагноз. К тому времени у отца был тридцатилетний врачебный стаж.

В гомеопатии большое внимание уделяется собеседованию с больным. Добрые взаимоотношения между больным и врачом всегда способствуют успеху лечения. Надо обязательно учитывать мнение больного о его болезни, особенно о ее происхождении! Как бы странно ни выглядела его непрофессиональная концепция, именно в ней нередко и обнаруживается ключ к раскрытию патологии. И в то же время больному полезно понять, как, в каком направлении действует врач: тогда психологически он готов для лечения.

Пациент хорошо сотрудничает с врачом только в том случае, если он полностью уверен в серьезном и доброжелательном отношении. Тон повышенного оптимизма далеко не всегда импонирует больному и может не только не успокоить, но даже насторожить его. Псевдооптимистический тон свойствен обычно врачам, плохо умеющим прогнозировать. Гомеопатия нередко дает хорошие результаты именно в трудных случаях, и, может быть, поэтому врачу легко впасть в излишне оптимистический тон.

Далеко не всегда удается с первого раза проследить истоки патологии, и, к сожалению, не так часто, как хотелось бы, больному становится лучше после первого визита к врачу. А это так досадно — ведь больной хочет, чтобы исцеление явилось незамедлительно. Если же первая попытка не достигла цели, он часто не предпринимает вторую. Мои старания увеличиваются, когда я вижу, что пациент, не получивший сразу облегчения, вновь приходит ко мне,— и мы продолжаем совместное расследование его болезни.

МАЛ ЗОЛОТНИК...
Удивляют пренебрежительные высказывания о гомеопатии и ее методе со стороны людей, мало осведомленных о ее сущности. Чтобы вершить суд, недостаточно знать, что это лечение микродозами по принципу подобия, и вряд ли надо с иронией цитировать работы Самуэля Ганемана, основателя метода: вне контекста их смысл легко исказить, да и можно ли отрывать высказывания от современного им уровня естествознания? Ганеман умер более 140 лет назад, и за эти годы изменилась вся медицина, в том числе и гомеопатия. Что если бы мы взялись судить о современной химии по цитатам из учебников начала прошлого века?

В самой природе имеются примеры мощного действия малых количеств веществ; кто не знает о гормонах или, скажем, о ферментах — природных катализаторах. Болезнь делает организм более чувствительным, и поэтому может случиться так, что малые воздействия вызывают ответ, в то время как большие только угнетают. А если правильно назначить лекарства, то результат действия сверхмалых доз — в соответствии с законом подобия — на удивление разителен и стоек. И тем более досадно, когда не попадаешь в центр мишени.